Дорогой заказчик, простите, но оно написалось скорее глубоко по мотивам. Даб-кона нет, "наказание" весьма условное, как и "провал миссии". PWP, OOC и прочие трехбуквенные слова. Упоминается Наполеон/ОЖП. 1400 слов.
- И тебе здравствуй, ковбой. Нет, тебе надо убраться из моего номера.
Илья выглядит почти спокойным. Ну, может, дышит чуть глубже, чем обычно. Ну, и выгоняет Наполеона из номера, чего не случалось довольно давно.
- Послушай, Илья, ты злишься.
- Да. Я злюсь. И именно поэтому хочу, чтобы ты ушел. Дай мне немного времени. Дай мне убедится, что если я прикоснусь к тебе, я не прибью тебя к чертям, не покалечу или не сделаю еще чего-нибудь, о чем мы оба будем потом жалеть.
На долю секунды Наполеон задумывается, но все равно идет вперед. Скользяще, плавно, глядя Илье в глаза, на автомате отмечая, как поджимаются губы и напрягаются руки. Было время, он бы ушел, пожав плечами. Было время – отступил бы, опасаясь приступа гнева. Сейчас он знает, что в безопасности. И знает, что этот вопрос необходимо решить, потому что да, у Ильи есть повод злиться.
- Ты злишься. И я понимаю, на что… - он выносит вперед руку, что держал до этого чуть за спиной, раскрывая кулак и демонстрируя лежащую на ладони веревку. Вообще-то, это пояс от халата, но какая разница. – И ты прав. Я облажался. Я заслужил, чтобы ты на меня злился. И я не хочу, чтобы твоя злость уходила сама.
Илья не смотрит на него, и сомнение, проступающее у него на лице, заставляет Наполеона поджать губы и почти насильно вложить веревку тому в руку. – Я даю тебе карт-бланш, Илья. Все, что ты считаешь нужным.
Молчание висит в воздухе, и оно было бы неловким и тяжелым не прокручивай он в голове диалог, не отвечай на такие же невысказанные фразы. «Да, уверен.», «Да, выдержу», «Нет, не боюсь».
Илья поднимается, чуть морщась от боли в ребрах, и гладит Наполеона по щеке.
Именно с его пострадавших ребер все и началось. Очередные сверхважные документы (Уэверли улыбнулся всего дважды, описывая задание – знак, что все_очень_плохо) были добыты быстро и почти без потерь, но врач, осматривая Илью, покачала головой и посоветовала тому какое-то время находиться в состоянии покоя. Поэтому Наполеон решительно отправил его спать в пустующий до этого момента номер Ильи, а сам пошел пропустить стаканчик в баре. Тогда бы ему пропустить не только стаканчик, но и вот эту красотку, призывно улыбающуюся от столика, но адреналин все еще жег кровь, в клятвы верности от него Илья не требовал. Красавица оправдала все его ожидания, тонкие ручки оказались неожиданно сильными, полные губы – страстными, от рыжих волос сладко пахло карамелью и цитрусами, а в зеленоватых глазах легко было утонуть. Наполеон и тонул, едва успевая передохнуть между поцелуями, а потом внезапно наступило утро. От рыжей красотки не осталось и следа, так же как и от его бумажника, кольца, часов… Наполеон кинулся к раскуроченному чемодану. Документы оказались нетронутыми. Зато тронутым оказалось все остальное: часть денег, всякая драгоценная мелочевка и даже несколько рубашек. Он бы с радостью оставил это в тайне, но украденные деньги были их общими, выделенными на операцию. В том числе, и на оплату отеля, в котором им, милостью Уэверли, можно было пожить пока Илья не оправится от нанесенных ему травм. Тот, конечно, еще в лицо врачу сказал, что уже оправился, но подумав, от отпуска отказываться не стал. Не стал он и рассказывать о почти проваленной операции, когда отдавал документы. Не стал и ругаться и беситься. Просто попросил время.
Четыре дня назад. А сегодня Наполеон решил, что время объясниться все-таки пришло.
Только вот разговаривать они толком и не начали. Теперь они просто стоят друг напротив друга, и Илья ведет пальцами от скулы Наполеона к его подбородку, чтобы подцепить его пальцами, поднять так, чтобы тот смотрел ему в глаза. Он продолжает вести руку ниже, с легким усилием проводит по кадыку и обхватывает шею ладонью, не пытаясь сдавить, просто прикасаясь, чувствуя, как под ладонью судорожно перекатываются мышцы, когда Наполеон сглатывает накопившуюся слюну. Он раздевает Наполеона, не торопясь, аккуратно поддевает каждую пуговицу, проталкивает через петлю, проводит по открывшемуся участку кожи пальцами, пока не натыкается на следующую пуговицу. Когда рубашка расстегнута полностью, он аккуратно снимает ее с плеч и не менее аккуратно складывает, а потом исчезает из поля зрения. Наполеон прикрывает глаза, и пытается услышать, что происходит у него за спиной, хотя он может догадаться: шесть шагов до стоящего у стены стула, повесить рубашку на спинку, шесть шагов обратно. Слишком долго. Он открывает глаза и вздрагивает: Илья стоит прямо перед ним, и не отводит глаз. Как только восстанавливается зрительный контакт, он продолжает его раздевать, так же неспешно, так же молча.
- Почему я могу на тебя злиться?
Илья ничего не делает, только смотрит на него и ждет. У него такой вид, что Наполеон с трудом удерживается, чтобы не закатить глаза и не подпустить в голос издевки.
- Я облажался. Привел в номер воровку, и мы чудом не встряли в очень большие неприятности.
Выражение лица Ильи не меняется, но почему-то у Наполеона ощущение, что его ответ был неправильным.
2/2Его прошибает. От того, что Илья полностью одет, а он обнажен, от того, что у Ильи все-таки, может снести крышу, и он не уверен, что станет сопротивляться, от собственной послушности… от желания, чтобы у Ильи снесло крышу. Он слушается, ложится на кровать, позволяет завести руки себе за голову. Запястья обхватывает веревка, и через несколько секунд Илья вкладывает ему в руку конец пояса.
- Знаешь, что это за узел? – он пытается ощупать нащупать ответ.
Что. Обманка?
- Да. Тянешь руки в стороны – затягиваешь сильнее. А что бы развязать, достаточно потянуть за один из концов. – он слова кладет руку ему на подбородок, дожидаясь ответного взгляда, - Наполеон. Мне все равно, что ты будешь говорить, я не остановлюсь. Захочешь прекратить, просто прекрати.
Ему хочется зажмуриться, но он продолжает смотреть Илье в глаза. Продолжает, пока сильные, теплые руки оглаживают его плечи, с нажимом скользят по ребрам, касаются мягкого, еще невозбужденного члена. Смотрит, как Илья облизывает свои пальцы, хоть и не понимает, в чем дело. Он любит это, он любит этого человека, и, хоть и не был настроен на такое завершение вечера, возбуждается быстро. Илья останавливается и ждет, пока Наполеон откроет глаза. После этого он возвращает руку, внезапно прохладную и очень влажную, но Соло отмечает это лишь краешком сознания, потому что теперь движения Ильи медленные и тягучие, ладонь обхватывает плотно и так идеально, что он не выдерживает и толкается вперед. Ладонь тут же исчезает, и ему с трудом удается сдержать и не заскулить от разочарования. Какое-то время Илья ласкает его, касаясь только головки лишь подушечками пальцев, и это почти так же прекрасно, как и недостаточно…
Теперь он понял, что задумал Илья. Он удивительно хорошо его чувствует, отстраняясь каждый раз, когда Наполеону кажется, что еще пара движений, и он сумеет достичь разрядки, проводит ногтями по внутренней стороне бедер, лишь усиливая и без того до предела сильное возбуждение, ласкает его соски, снова обхватывает шею… Пережидает, что бы продолжить сладкую пытку дальше. Наполеон уже давно перестал сдерживать стоны, все, что он может – только сохранять зрительный контакт, смотреть в глаза и тонуть в них… Но веки опускаются сами собой. Почти сразу он чувствует горячее дыхание на шее, движения Ильи совсем медленные, а его слова, кажется, оседают прямо на коже.
- Почему я могу на тебя злиться, Наполеон?
Ответить получается на сразу, сначала приходится собрать вопрос по кускам, отыскать похожие звуки во множестве языков, сориентироваться и хоть чуть-чуть выровнять дыхание.
- Я… Эта женщина. Она могла… Если бы она взяла документы. Если бы они попали в плохие руки. Уэверли….
Он вздрагивает, потому что Илья буквально рычит.
- Мне плевать! Мне плевать на эту женщину, на документы, на Уэверли, на все то, что могло случиться! Кроме одного. - Илью начинает потряхивать, но это не гнев, это что-то другое, незнакомое, страшное, - Если бы ты проснулся. Если бы спугнул ее. Она явно достаточно умна, чтобы понять куда влезла…
Он давно оставил в покое его шею, и теперь нависает над ним, огромный и яростный, глядит в глаза с каким-то неведомым отчаянием, стискивает пальцы той руки, что на плече у Соло, не прекращая мягко гладить его другой рукой, и от этого взгляда, от этого контраста силы и нежности, и, главное, от того, что он наконец понимает, что хочет сказать ему Илья, его бросает в то самое крайнее, сметающее все на своем пути удовольствие.
Илья вдруг закрывает глаза и роняет голову куда-то возле его плеча.
- Она могла тебя убить, Наполеон. Я мог зайти утром в твой номер… Я мог…
Трясущейся рукой Наполеон не с первой попытки умудряется развязать простенький узел, возможно потому, что торопится сделать это как можно скорее, стряхивает веревку, не обращая внимание на покалывание в затекших кистях. Он хватает Илью за затылок, встряхивает так сильно, как может сейчас, и прижимается губами к его губам.
У Ильи мокрые щеки и соленые губы. Его все еще трясет, он смотрит как-то почти жалобно, сейчас из его голоса испарился весь гнев.
Любопытство и жажда новых знаний делают жизнь совершено восхитительной
Ох, автор, дорогой, спасибо за то что не стали делать очередное тупое пвп, а дали драмы и эмоций! ООС? Да, есть немного, но в глаза не бросается но правильно выписанная ситуация и их эмоции в ней заставляют не обращать внимания на возможный оос.
-
-
06.09.2015 в 00:05PWP, OOC
и прочие трехбуквенные слова. Упоминается Наполеон/ОЖП.1400 слов.
1/2
-
-
06.09.2015 в 00:10-
-
06.09.2015 в 01:05Просто спасибо...
НЗ.
-
-
06.09.2015 в 03:41-
-
18.09.2015 в 00:23-
-
22.09.2015 в 15:26Они прекрасны до боли!!!!
Спасибо!!