Исполнение 1, 655 слов.Движения Илья нельзя назвать нежными. Хотя, о какой нежности может идти речь? Они два мужика, шпиона, в конце концов, один из них долбанутый псих со правкой, а Наполеон тоже не зая. К тому же, один - типичное порождения социально-советского строя, со всеми вытекающими и втекающими, а второй - такое же порождение враждебного капитализма, воплощенного в самое соблазнительное тело на планете. Если бы в Советском Союзе была религия, Илья бы непременно признал в Соло дьявола, а так он просто собирается выебать в зад весь буржуазный строй. Хотя, если быть до конца откровенным, Курякину сейчас глубоко наплевать на политику. Главное - это то, как Соло подставляется, выгибая спину и оттопыривая зад, как рука ложится на горло Наполеона, сдавливая, подчиняя, превращая в послушного раба - хочешь дышать, не рыпайся. Илья долго сопротивляется внутренним желаниям, которые просто не могут приходить в голову шпиону советской разведки. Или как раз ему и могут? С тех пор, как ни стали А.Н.К.Л., Илья не может понять, на каком он свете. Он и раньше-то не мог, а теперь и подавно. Да, есть нормы, правила, принципы... У обычных людей. У граждан стран, у товарищей, проживающих на территории СССР. А у него - у Курякина, самого верного гражданина своей страны - принцип может быть только один - засунуть принципы в жопу и выполнять приказы. Левой, левой, левой, товарищ Курякин. Только вот что будет потом? Потом не всплывут ли все убитые принципы на поверхность, погребя под собой самого исполнителя высшей воли? Илья сильнее сжимает ладонь, и Наполеон под ним бьется и хрипит, хватается потными пальцами за ладонь, пытаясь разжать железную хватку. Ничего не выйдет. - Илья, - стонет Соло, - пусти, убьешь. Курякин резко разворачивает Наполеона на спину и вглядывается в его лицо, искаженное болью. В мутном свете от фонаря, льющемся из окна, не видно оттенков, но Илья может поспорить, что Соло покраснел. Капли пота стекают по его лбу, Курякин слизывает одну, удивляясь, что она соленая, как у всех людей. Зато если наклониться поближе и сжать пальце еще сильнее, видно, как лопаются капилляры в глазах. Соло выгибается, раздирая до крови кожу на пальцах Ильи, бьется за последние вдохи, ловит воздух пересохшими губами. Илья вздрагивает и разжимает хватку. Соло лежит, не двигаясь, только чуть заметно поднимается и опускается грудная клетка. Глаза закатились, губы растрескались. Курякин двигается размеренно, вдавливая любовника своим телом в отличный буржуйский матрас - мягкий, без пружин, впивающихся в спину. В номере нет клопов, не течет потолок, не дует из окна, и Илья ненавидит его за все это. ненавидит Соло, ненавидит свою жизнь за то, что был лишен всего этого - элементарного комфорта. За то, что там, за воображаемой границей, миллионы людей живут, даже не зная, что в дождь с потолка может не лить. От этих мыслей у Ильи падает. Он скатывается с Соло и грызет подушку, поднимается с кровати, судорожно сжимая и разжимая пальцы, швыряет в сторону тумбочку, следом за ней летит лампа, бутылка вина, чашки, столик, кресло и картина со стены. - Хватит, - голос еле слышный, с хрипами, но Илья останавливается и оборачивается. Наполеон стоит в свете фонаря. Взгляд Курякина непроизвольно падает ему на шею, отмечая следы от пальцев, которые видно даже в таком свете. Соло делает шаг вперед, заставляя Илью пятиться к стене. В голые ступни врезаются обломки мебели, но Курякин не замечает, полностью прикованный к взгляду Соло. Илья упирается спиной и на шею ему ложатся прохладные пальцы Наполеона. Сухие губы касаются губ Ильи, впитывая влагу. Ладонь чуть сжимается, лишая возможности дышать полной грудью. Хотя разве в той стране, которой служит Илья, это возможно? Каждый вдох отмерен и взвешен. С вас будет списано, а также со всей вашей семьи. Соло разворачивает его и швыряет на кровать. Смазанные пальцы скользят по ноге, выше, в самые глубины сознания, переполненного стыдом и счастьем. Счастьем от того, что можно идти против системы, плевать на нее, делать то, что хочешь, а не то, что позволено и приказано. Илья стискивает ногами бока Соло, впуская его глубже, закидывает голову и чувствует, как на шее туго сжимаются пальцы коварного капитализма.
«Илья стискивает ногами бока Соло, впуская его глубже, закидывает голову и чувствует, как на шее туго сжимаются пальцы коварного капитализма.» Автор, меня капитализм еще никогда так не вштыривал
Автор, меня капитализм еще никогда так не вштыривал
Даже не знаю, считать это стёбом или эта хуерга написана всерьёз?
не з.