[ваш дядя]

4.9. Илья - молодой преподаватель. Соло - студент, который прикола ради на спор решил соблазнить нового преподавателя
+ Наполеон/Илья, университетское!АУ, в котором молодой Илья влюбляется в преподавателя Наполеона. Таймлайн - 60ые.

@темы: не выполнено, 4 тур, Илья Курякин, Наполеон Соло

Comments

[скрытный товарищ]

Необходимые предуведомления.
1. По первой заявке: Илья - молодой преподаватель. Соло - студент, который прикола ради на спор решил соблазнить нового преподавателя;

спойлеры

2. Современность;
3. Русреал с сохранением национальной принадлежности обоих героев;
4. Абстрактный ВУЗ;
5. Обоснуй присутствия американца в магистратуре питерского ВУЗ-а будет в следующей главе, но для нетерпеливых: это просто партнерская программа двух университетов и двойной диплом о высшем образовании в перспективе.

Исполнение 1, часть 1/8 (1450 слов)

В субботу пили дома у Димки Комарова. Родители его работали не то инженерами, не то архитекторами, кажется, Димка и сам был не в курсе, но когда их отправляли в очередную командировку, все посиделки группы М-281 перемещались в безразмерную квартиру на Васильевском. Ребята называли Димку, понятное дело, Комар, и непонятное — Митек. Наполеон не уточнял, кажется общепринятое сокращение. Наполеона за прошедшие три месяца учебы привыкли окликать либо куцым «Леон», либо идиотским «Ковбой», привязавшимся, кажется, с легкой руки все того же Димки-Митька.
В субботу было скучно. Домашний кинотеатр транслировал какой-то музыкальный канал, девчонки сидели в рядок на диване, сетовали на уплотнение в общаге, цедили улыбки в пластиковые стаканчики. Кто-то дорвался до приставки, кто-то заедал проваленную проверочную сваренными на спор в чайнике пельменями. Витя, пьяный вусмерть еще до начала «вечеринки», бродил из комнаты в комнату и жаловался на погоду. Говорил:
— Чертова питерская осень.
Говорил:
— Первое декабря, дождь и плюс пять. И солнца нет уже два месяца.
Хлопал по плечам, пыхтя перегаром в лицо, и заплетающимся языком спрашивал:
— Скажи, Ковбой, когда ты последний раз видел небо?
«Две недели назад, для протокола», — думал Наполеон, но молчал. Спорить с пьяным одесситом, тоскующим по «номальному» солнцу и «нормальному» морю — себе дороже. Только, пожалуй, надо все же сходить в солярий. Или попить витаминов. Питер, скажем прямо, это вам не Майами.
Димка громогласно поносил отечественный автопром, его девушка, Марина, с настырностью будущей хозяйки бесценной жилплощади гоняла курильщиков на лестницу. Наполеон сидел, развалившись в кресле и приобнимая устроившуюся у него на коленях Лилю. Спрашивал, кажется, почему Настю зовут Анькой и что означает загадочное «вдрободан». Обычно вся эта псевдофилология работала, но тогда разговор не клеился. Лиля хихикала и отвечала невпопад. А потом — сразу и без перехода — Наполеон проснулся утром воскресения, на ковре перед телевизором, обнимая неразобранный спальник. Голова гудела, брюки были безнадежно измяты и залиты каким-то зеленым алкоголем. Наполеон подошел к окну и обнаружил, что наступила зима.
Снег падал и падал. Кружился, лип к волосам, лез в глаза, щекотными каплями скатывался за шиворот. Редкие прохожие спешили мимо, опасливо семеня по скользкой каше и шарахаясь от автомобилей. Прямо под Димкиным подъездом буксовал девчачий желтый ситроен с бородатым мужиком за рулем. Наполеон подумал: «Хорошо, что машина осталась у общаги». И еще: «Нужно спросить у Коли про местные требования к зимней резине». И еще: «Сейчас на Стрелке, небось, красиво — глаз не отвести».
Метель не унималась до вечера. Шерстяное пальто промокло, в горле отчетливо першило, волосы, припорошенные белыми хлопьями, свивались в дурацкие кудряшки. В Александровском садике ветви деревьев гнулись к земле под тяжестью снега. У похожего теперь на клумбу фонтана шумная ребятня лепила снеговика, с морковкой вместо носа и синими пуговицами из пластиковых крышек. Перед Медным всадником белая на белом позировала перед фотографом невеста. Перетянутая красной лентой свидетельница держала наготове рыжую дубленку. Стайка разноцветных подружек жалась к автобусу. Нева ползла через высветленный снегопадом город черной лентой, ветер швырял в лицо гроздьи ледяной муки, обрубая видимость до нуля, надежно пряча противоположный берег в льдисто-серой мгле.
На импровизированной парковке на газоне перед общежитием высилось четыре ряда одинаковых сугробов. То тут, то там бодро скакали парни с лопатами. Наполеон попытался вспомнить, куда втиснул вчера свою старушку, наугад отряхнул бока пары машин. Окоченевшие пальцы гнулись с трудом. По проезжей части прогрохотал синий трактор, сметая щеткой подтаявшую грязь на тротуар. Наполеон поднялся к себе, просмотрел конспект по начертательной геометрии, выудил из кучки пособой методичку по маркетинговым исследованиям и лег спать, не прочитав и пары страниц. И понадеялся, что к утру улицы все же расчистят.

[скрытный товарищ]

Маленький желтый бульдозер смешно переваливался через обледенелые торосы на краю тротуара. Порция сероватого снега из ковша примостилась поверх приличной кучи, плавно перетекающей в холмики машин. К утру улицу расчистили, попутно завалив стоянку окончательно. Пара особо упорных автолюбителей ковырялась в снежном окопе, пытаясь отрыть помятую девятку. Наполеон поднял ворот пальто, сунул руки в карманы и поплелся к метро, проклиная снегоуборочную технику, погоду и Витьку, накликавшего своим нытьем «нормальную» зиму.
Толстая тетка с ярко рыжими неухоженными патлами читала «Комсомольскую правду», время от времени бросая укоризненные взгляды на нависающую над ней людскую массу. Вагон качнуло, кто-то тяжелый наступил Наполеону на ногу, и остался стоять. По спине, переползая на задницу, с нажимом скользнула явно не женская ладонь. Наполеон дернулся, выворачивая шею назад. На ухо буркнули: «Простите, обознался», — и рука исчезла.
На поверхности опять бушевала пурга. Несла белую пыль поземка, лезла холодными клешнями за ворот и в рукава. Перед дверями старого корпуса сонно махал лопатой дворник в рыжем светоотражающем жилете, турникеты на входе горели зеленым, в конуре охраны задумчиво тянул кофе немолодой консьерж. Наполеон привычно кивнул, улыбнулся и поздоровался, охранник привычно его проигнорировал. В дверях аудитории толпился народ. Раскатисто хохотал Димка. Скороговоркой тараторила что-то Оленька Итунина, староста группы, метр с кепкой, неизменные шпильки (как ноги не переломала по этим сугробам?), аккуратная грудь и странная привычка оставлять после себя в комнате зубную щетку. Наполеон возвращал дважды, Оленька дважды обижалась.
— Жалеешь? — вкрадчиво поинтересовался подпирающий стену Эдик.
Наполеон устало привалился рядом, поинтересовался рассеянно:
— О чем?
— Что поперся в Россию. В Майами-то, небось, потеплее будет…
— Все идем на кафедру, — радостно проорал Мишка. Кто-то попробовал возмутиться, Наполеон прикрыл глаза и поежился. Кафедра в новом корпусе. Снова придется тащиться по снегу. Голова гудела, ноги до сих пор не оттаяли, кожа на запястьях покраснела и чесалась. Окончательно раскиснуть не позволяли только теплившиеся в глубине души остатки гордости.
— Турилова, по ходу, заболела, — заговорщически сообщил Эдик. — Кого, интересно, дадут на замену?
— Да кого-кого, — подключился Дима, — Угрозу дадут. И будет нам всем вместо экзамена автоматом — звездец.
— Да не будет ничего, — отмахнулся Наполеон. — Месяц еще до сессии, найдем подход, договоримся, выучим. В чем проблема?
— Проблема, — хитро улыбнулся Димка, — в том, что на некоторых твое задубевшее американское обаяние просто не действует.
— Точно, — хохотнул Эдик. — Турилова вон как девочка велась на комплименты, Лазарева заслушивалась твоими байками про настоящий американский пиар, даже дедушка Муравьев, похоже, западал — не знаю только, на что. Но с Угрозой эти фокусы не сработают.
— Почему нет? — удивился Наполеон. Разговор все больше отдавал провокацией, на которую по-хорошему не стоило б вестись, но в голову неизменно лезли погребенная под снегом машина, давка в метро и хлюпающая каша вдоль тротуаров, и казалось, если не отвлечься хоть на что-то, неприветливый и холодный Питер просто засосет в бездонную трясину непрекращающегося невезения. — Могу поспорить, подход найдется и к этой вашей Угрозе.
— Могу поспорить, — расплылся в улыбке Димка, — у тебя нет шансов.
Наполеон нехотя отлепился от стены.
— Шансов на что?
— Ну, — хмыкнул Эдик. — Подкатить. К Угрозе. Не по зубам тебе задачка.
Мимо прошли девчонки во главе с Оленькой, следом за ними поплелся Мишка. Витя налетел на его спину, остановился, сомнамбулически оглядываясь вокруг, и весомо сообщил:
— Шанс подкатить есть всегда. Но, поверь, в случае с Угрозой шанс не получить за это по морде равен нулю.
— Сколько ей лет? — пожал плечами Наполеон.
— Угрозе? — хрюкнул в кулак Димка. — Угроза лет на пять старше нас, кажется. Волосы светлые, глаза голубые. Фигура — как у античной статуи.
Парни синхронно подавились смешками. Подошедшая Марина задумчиво оглядела собравшихся и сочувственно поинтересовалась:
— А ты, Ковбой, считаешь, что способен очаровать человека любого возраста, пола, вероисповедания, ориентации и вообще?
Димка шикнул, утыкаясь носом ей в шею, неразборчиво пробормотал что-то на ухо. Марина прыснула. Наполеон опять пожал плечами, чувствуя себя с каждой минутой глупее.
— Я считаю, подход можно найти к любому.
— Прекрасно, — встрял Эдик. — Тогда я готов поспорить на курсач по начерталке, что ты не сможешь пригласить Угрозу на свидание и получить положительный ответ.
— И что же ты примешь в качестве доказательства моей победы?
— Аудиозапись, или, не знаю, совместное фото. Ну а что ты сам считаешь доказательством?
— Аудио или фото — сойдет.
Эдик протянул руку.
— Значит, если ты раскрутишь Угрозу на свидание, я делаю твой курсач по начерталке. Если в течении двух недель ничего не выйдет, ты делаешь мой.
— И мой, — вклинился Димка.
— И мой, — хором сказали Витя и Марина.
— По рукам, — сказал Наполеон.

Часы над входом в новый корпус показывали четверть десятого, на крыльце было пусто, возле гардероба месила грязную лужу шваброй уборщица. К кафедре Машиностроительного черчения группа добиралась уже по частям — кто-то остался покурить внизу, кто-то просто ушел домой. Наполеон кое-как отряхнулся, шерстяное пальто не держало ветер, надетый под него костюм не грел. Оленька в пушистом свитере подошла вплотную, оглушительно цокая по кафелю каблуками, поинтересовалась:
— Ты действительно поспорил с этими дебилами, что соблазнишь Угрозу?
Наполеон с запозданием подумал, что, быть может, зубная щетка означала предложение съехаться. Пригладил волосы, честно ответил:
— Ага. Они уже всем растрепали?
— Идиот, — припечатала она весомо. — Курякин тебя живьем сожрет.
— Курякин — это кто? — уточнил Наполеон.
Оленька закатила глаза, развернулась и поцокала прочь.
На кафедре миловидная аспирантка в безразмерном шарфе старательно прятала от нагрянувших студентов термос с чаем.
— Сейчас он придет — Курякин. Он у декана, по поводу расписания.
— Что случилось с Туриловой? — поинтересовался Наполеон, протискиваясь ближе.
Девушка неуверенно улыбнулась, поднимая глаза.
— Ногу сломала, лежит в больнице. Вряд ли вернется до начала следующего семестра. Да и потом не факт.
Из коридора послышалась возня, Эдик приобнял Наполеона за плечи, разворачивая его к дверям, проворковал куда-то в затылок:
— Гляди, Ковбой, «твоя» Угроза.

tbc

[Будем счастливы, господа!]

[Котик]

Забавная завязка. И очень красиво и любовно расписанный Питер.
Спасибо большое, автор

[Мойра*]

Какой вкусный текст! Столько деталек! С удовольствием подожду продолжения.

[Ulusya]

Автор, вы так все описываете: город, погоду, студентов, что просто само перед глазами встает! Спасибо! Будем ждать продолжения

[Княгиня Ольга]

Из коридора послышалась возня, Эдик приобнял Наполеона за плечи, разворачивая его к дверям, проворковал куда-то в затылок:
— Гляди, Ковбой, «твоя» Угроза.

Где-где-где?

[Squirry]

Ыыы, влип парень)
Здорово!
Жутко красивый видеоряд. Теперь хочется такого же красивого соблазнения))) но перед глазами все больше сцены, как Курякин уничтожает Напа морально и физически)))

[muxoe_kuco]

Вау, какое прекрасное, интересное начало!

[скрытный товарищ]

Будем счастливы, господа!, Котик, Мойра*, Ulusya, спасибо!

Княгиня Ольга, ждите - будет))) в следующей главе)))

Squirry, ну, как бы это сказать... в моем понимании, я пишу ромком. В смысле, я считаю, что первая часть не красивая, а смешная. Вот и соблазнение будет в том же духе))) Но я в любом случае рада, что текст нравится.

muxoe_kuco, спасибо!

А.

[Sashylia]

ооооо, как прекрасно, выпендрёжник Соло, посмотрим, как он Угрозу обхаживать будет
*ставит палатку и запасается едой в ожидании*

[Squirry]

скрытный товарищ, смешная здесь ситуация, а видеоряд красивый и написано красиво)

[скрытный товарищ]

Sashylia, еще как будет)))
*Помимо палатки нужна лопата, а то занесет снегом - и кирдык)))*

Squirry, спасибо)) я люблю Питер, и я старалась)))

А.

[Мев]

Боже мой! Какое роскошное начало

[Julietta2107]

Как же здорово! И родной Питер, и студенческий быт, и типичная недозима, и Угроза

[mrK]

Начало очень классное , с нетерпением жду продолжения.

[скрытный товарищ]

Мев, Julietta2107, mrK, спасибо! Продолжение будет на днях.
А.

[**Натали**]

Автор, вот это ничего себе Вы заинтриговали
Вроде вот небольшая часть, но такое удовольствие читать. Настоящие, живые герои... не картонные.
Спасибо большое!

[bistrick]

Ситуация для молодого Соло подходит идеально! Хотел приключений - сейчас отсыпят).
Спасибо большущее, Автор!

[скрытный товарищ]

**Натали**, bistrick, спасибо!
А.

[скрытный товарищ]

Исполнение 1, часть 2/8 (2 270 слов)

Ощущение себя преподавателем, вопреки расхожему мнению, начинается не с первого сентября, не с первого собственноручно выставленного «неуд», не с первого самостоятельно принятого экзамена и даже не с первой зарплаты. Все начинается с момента, когда ты сопливым третьекурсником заходишь в аудиторию, полную вечерников, половина которых старше тебя почти вдвое, здороваешься и произносишь сакраментальную фразу: «Меня зовут Илья Андреевич, в этом семестре я буду вести у вас курс начертательной геометрии». В этот самый момент твои однокурсники собирают гамбургеры в Макдональдсе, моют машины в Галерее, продают телефоны в Евросети за углом. Кто-то пропивает стипендию или покупает на родительские субсидии очередной курсач, а ты пять дней в неделю выплясываешь перед горсткой сонных работяг, объясняя основы. Тебя любят или ненавидят — поровну, уважают — если повезет, и исправно величают по имени-отчеству. А потом случается декабрь, принимать экзамен тебе «в помощь» пригоняют сразу двух авторитетных старперов, и ни одного из твоих подопечных не отправляют на пересдачу. Твои ровесники скачут с собственными зачетками, пишут бомбы по старинке, покупают крохотные наушники. А ты повторяешь в голове по кругу: «Меня зовут Илья Андреевич», — и прикидываешь, о чем рассказывать следующему потоку и куда устраиваться через два года на полставки, чтобы как-то компенсировать нелепый преподавательский оклад. И, наверное, единственное, что действительно смущает — это навязанное тебе отчество и «Вы», но без них нельзя, и с ними приходится мириться. Твои остолопы-однокурсники заканчивают ВУЗ Машами, Сашами и Петями, а ты еще на третьем курсе постарел до Ильи Андреевича, и уже на четвертом к этому привык.

Звонок от декана не сулил ничего хорошего. Три лишние группы, магистранты с менеджерского факультета, в совокупности на четыре пары в неделю. Потом еще допуск к экзамену и собственно экзамен, если бабуля Турилова не отрастит себе новые кости в обход всех прогнозов врачей. Илья обреченно вздохнул, сунул чашку в мойку, взял красный маркер и аккуратно заштриховал добавленные начальством часы в сетке расписания. Если бы не две пары в субботу, дополнительная нагрузка была бы практически незаметной. С другой стороны, за четыре декабрьских субботы обещали надбавку. Учитывая задержку заплаты в НИИ, деньги не помешали бы.
Илья прицепил неделю как просроченный счет за комуслуги на дверцу холодильника, натянул куртку, нахлобучил кепку и пошел откапывать машину.

Будущие менеджеры сидели нахохлившись, как стая голубей на оттаявшей теплосети. Половина так и не рассталась с верхней одеждой, парочка особо замерзших щеголяла шапками. Красные уши и модный пиджак выдавали американца — студент по обмену из Университета Майами, двойной диплом о высшем образовании в перспективе. На потоке таких оказалось четверо, и, по словам декана, премию выплачивали не за субботы, а за них. «Будь добр, Курякин, прояви уважение к иностранным гостям, мы получаем неплохое финансирование за их счет — хватит на ремонт в старом корпусе, если не запороть партнерскую программу в первом же семестре».
— Утро доброе, — сказал Илья. — Меня зовут Илья Андреевич, и через месяц я буду принимать ваш экзамен по начертательной геометрии. Это означает, что у вас осталось четыре практических занятия, чтобы к нему подготовиться. Вопросы есть?
Американец среагировал мгновенно: вскинул руку, дождался кивка и, вместо того, чтобы подняться, расслабленно откинулся на спинку стула. Улыбнулся, демонстрируя идеальные зубы:
— Меня зовут Наполеон, фамилия — Соло. Можно называть вас просто Ильей?
Илья подавился слюной. В аудитории воцарилась напряженная тишина. Кто-то на задней парте хрюкнул, маскируя кашлем смех. Наполеон по фамилии Соло продолжил как ни в чем не бывало:
— На вашей странице Вконтакте указан год рождения, мне кажется, глупо придерживаться этих формальностей с отчеством, раз уж мы почти ровесники.
Илья вдохнул поглубже, старательно отгоняя мысль о резонности замечания, резко выдохнул, пытаясь сформулировать возражения так, чтобы не поставить под угрозу международное сотрудничество. Снова вдохнул, чувствуя себя уже откровенно по-идиотски. Пальцы подрагивали, чего не было, кажется, ни разу с момента первого самостоятельного заполнения ведомости. Группа замерла, вытянувшись по струнке в ожидании скандала. Наполеон Соло расплылся в смущенной улыбке.
— Илья Андреевич, — подал голос парень с первой парты, прочистил горло, зашуршал бумагами, обрывая взрывоопасную паузу, — хотелось бы прояснить по поводу курсовой работы. С Верой Васильевной у нас была договоренность, что рабочие тетради нужно подготовить к экзамену и что задания на экзамене будут взяты из них.
На задних партах согласно загудели. Наполеон (вот же имечко, ей богу!) разочарованно вздохнул, утыкаясь в конспект. Илья совершенно не к месту ощутил что-то сродни раскаянию.
— Кто-нибудь из присутствующих уже начал выполнять задания из тетради?
Тишина, взгляды в сторону. Парочка «смельчаков» отрицательно покачала головами.
— По какому принципу распределяла варианты Турилова?
— Коэффициент равен номеру в списке группы, — торопливо ответили с передних рядов.
— Прекрасно, — оскалился Илья, сел за стол, открывая переданный на кафедре журнал. На полях напротив фамилии Соло (номер тринадцать, и тут выпендрился) стояла красная звездочка. — Боюсь, мне придется внести некоторые коррективы. Коэффициент вы будете рассчитывать, прибавляя к своему номеру число тридцать, я готов обсуждать задания на практических занятиях или в свободное время на кафедре по понедельникам, средам и субботам, допуск к экзамену вы можете получить с пятнадцатого по тридцатое декабря включительно, предъявив курсовую работу и ответив на пару вопросов по ней. Список билетов к экзамену я подготовлю к субботней лекции и раздам старостам.
Группа возмущенно загалдела. Наполеон равнодушно пожал плечами, записывая что-то в тетрадь. Жизнь возвращалась в привычное русло.

[скрытный товарищ]

Метель закончилась еще с утра, и теперь небо как будто нехотя плевалось влажными и тяжелыми кляксами редких снежинок. Под ногами чавкало, мигающая над дверями нового корпуса гирлянда отбрасывала цветные блики на припорошенные крыши автомобилей. У слившейся в единый сугроб пары «подснежников» суетилась одинокая барышня со щеткой. После пяти проведенных пар и проверки работ третьекурснтков есть хотелось зверски, Илья задумчиво покосился в сторону ларька с блинами и не сразу услышал, как его окликнули.
Американец с несуразным именем аккуратно затушил окурок о край урны и торопливо засеменил по снежной каше навстречу. Щеки едва не синие от холода, губы — красные, потрескались, в черных как смоль кудрях вспыхивают в такт огонькам над входом разноцветные капли. Незадачливая американская Белоснежка, вляпавшаяся по дурости в русскую зиму. Наполеон остановился наконец, неуверенно переминаясь с ноги на ногу и жалобно сообщил:
— У меня машину снегом завалило.
Илья кивнул, пожал плечами, постарался изобразить сочувственную улыбку.
— Ты куда сейчас едешь? — судя по всему, впечатлившись гримасой поинтересовался Наполеон.
— Домой, — буркнул Илья, выудил ключи из кармана, пытаясь параллельно сообразить, стоит ли к «goodbye» добавлять «how do you do», чтобы соблюсти приличия.
— Ты не мог бы подбросить меня до общаги? — попросил Наполеон, впиваясь взглядом в болтающийся на пальце брелок сигнализации. — Или до метро хотя бы. — Помолчал, дожидаясь реакции, спохватился, пояснил: — Холодно. Дубак, — и для наглядности поежился, чуть ли не по локоть засовывая руки в карманы пижонского кашемирового пальто.
Гирлянда в очередной раз переключилась с синего на красный, девушка со щеткой подогнала к своему сугробу здоровяка с лопатой. Наполеон дважды стукнул правым ботинком о левый, разбрызгивая грязь, хлюпнул носом, извинился. Илья набрал в легкие побольше воздуха, потом медленно и осторожно выдохнул. Сказал:
— Пошли.

Динамики ожили призывами «Убить свою мать». Наполеон нахмурился, вслушиваясь, Илья переключил на радио. От чужого присутствия в машине было неуютно и внезапно неловко. Стыдно почти: и за базовую комплектацию подержанного Сандэро, и за заношенную кожанку, и за чехарду с курсовой.
— Зачем менеджерам начертательная геометрия? — осторожно поинтересовался Наполеон.
Илья обернулся, но ни издевки, ни возмущения, ни обычного для гуманитариев гонора не обнаружил. Пожал плечами, выдавая максимально нейтральное:
— Я простой преподаватель. Мое отношение к вопросу никак не влияет на программу.
— Ты мог бы внести предложение. Собрать подписи, подать петицию. Связаться с ректоратом или как тут у вас принято.
Американец. Идеалист к тому же… Илья устало фыркнул:
— У нас тут принято обращаться к преподавателям на «Вы». Или ты уже нашел в сети мой блог, где я проповедую панибратство со студентами? — вышло излишне резко. Наполеон иронично вздернул брови, невесело усмехнулся и замолчал наконец. На тридцать секунд почти.
— А у тебя есть блог?
Еще и упертый, как баран.
— Нет, нету.
— А жаль, я бы почитал…
— Зачем?
— Ты интересный, мне нравится.
Илья мысленно перевел фразу на английский, потом обратно. Покрутил в голове, взвесил, дописал к «I like» прицепившееся из какой-то песни «it». Напомнил себе, что это американец, к тому же — добровольно приехавший учиться в Россию (мало ли что у него там в мозгу творится). Притормозил на светофоре, невпопад подумал, что с ним хотя бы не скучно. И что по поводу дурной программы у менеджеров он прав. Да и по поводу петиции тоже прав, наверное — по-своему, по-американски.

[скрытный товарищ]

Снег прекратился вовсе, в черной прогалине между туч мелькнула и тут же скрылась растущая луна. Наполеон привалился к стеклу, завороженно разглядывая улицы, мягко и мечтательно улыбаясь каким-то своим мыслям. В этом году город хорошо украсили. Никаких аляповатых истерично моргающих всеми цветами радуги фейерверков над Невским, никаких внезапных надувных снеговиков на окраине города. Вроде, и не броско, а празднично. Волшебно даже.
— Почему нужно прибавлять тридцать к порядковому номеру? — спросил Наполеон, выдергивая из созерцания золотистой иллюминации. Илья замешкался, игнорируя зеленый свет, сзади возмущенно просигналили.
— Чтобы курсовые не покупали у прошлого потока.
— Поясни.
— Рабочую тетрадь с набором задачек выпустили лет пять назад. Сначала назначали два варианта, потом — десять, теперь вон — по номеру в списке группы. И все равно половина народу просто скупает готовые решения у предшественников, а потом перечерчивает, не вникая. А кто-то не перечерчивает, кто-то платит и за это тоже.
— Не понимаю, — задумчиво сощурился Наполеон, отвернулся наконец от дороги, вперил в Илью взгляд, беспардонно рассматривая шрам над бровью. — Из всего бесполезного курса какую-то практическую ценность имеют только задачи. Я же плачу за знания, какой смысл платить дополнительно, чтобы их получал кто-то другой? — он помолчал, и, не дождавшись ответа, продолжил: — У вас не учат главному — учиться. Вместо анализа рисков нам весь семестр читают историю экономики. Вместо примеров маркетинговых исследований дают бесполезные классификации. Вместо, скажем, навыков чтения чертежей — геометрические задачи.
Илья молчал. Переключал передачи, переползая от светофора к светофору, разглядывал щербинку от камня на лобовом стекле. Слушал, затаив дыхание, собственные мысли, зачитываемые как с листа — с едва заметным акцентом, под аккомпанемент дурашливого «Don’t worry be happy». Терялся в общей сюрреалистичности происходящего.
— У вас никто не пытается анализировать информацию, — не унимался Наполеон. — Никто не пытается оценить применимость тех или иных сведений в реальной жизни.
— Не пытается, — хмыкнул Илья. — Предлагаешь писать лично президенту?
Наполеон, кажется, даже вперед подался, всматриваясь в лицо. «Он ведь рисуется, — осенило Илью, — выдрючивается, как мальчишка, хочет казаться лучше, чем есть на самом деле». Неясно только, к чему такое усердие. И откуда такое чутье — на выбор темы.
Очередь на левый поворот уперлась в перегородивший перекресток троллейбус. Мелодия из колонок сменилась рекламой. Илья раздраженно дернул рулем, «высовываясь» в средний ряд. Два года назад шипованная, а теперь уже явно облысевшая резина проскользнула по снежной каше, машину ощутимо повело. Взревел клаксон подползающего сзади КамАЗа. Наполеон фыркнул скептически и отодвинулся от окна, едва не укладывая голову на плечо Илье. Сандэро наконец выровнялся, фары грузовика остановились в паре сантиметров от багажника, Наполеон замер, невесомо касаясь виском куртки. «В зеркало заднего вида смотрит», — объяснил себе Илья, незаметно отклоняясь в сторону.
— Год назад был у нас один преподаватель, — кудрявая макушка вернулась на пассажирский подголовник. — Формалист и зануда. Информационная безопасность — а он требовал знать наизусть номера портов и распределение протоколов по уровням стека. Мы скооперировались, связались, кстати, с русскими «коллегами» и взломали электронные ведомости. Подправили всему потоку результаты теста.
Илья ошарашенно фыркнул, закашлялся и чуть не пропустил поворот во дворы.
— Кажется, я уже слышал эту историю раньше, от русских «коллег». По их версии выходило, что компания студентов приплатила двум хакерам за взлом университетской базы данных, пока один особо инициативный Робин Гуд обеспечивал физический доступ к серверу, засев в административном корпусе. Вот как теперь выглядит борьба за правое дело, оказывается.
Илья припарковался, втиснув машину в раскопанный прямоугольник между двумя кучами снега, заглушил мотор и обернулся к Наполеону. Тот сидел, комично хлопая глазами.
— Откуда ты знаешь? Погоди, мы не платили. Мы договаривались на приглашение и помощь с визой. Да и того не потребовалось в итоге...
— Вы договаривались с моей бывшей девушкой, Габи Теллер. И, кстати, мы приехали.
Наполеон расплылся в улыбке, судя по всему даже не думая выходить, склонил голову на бок, становясь похожим на пригревшегося у батареи кота. Выудил из внутреннего кармана пальто смартфон и без перехода поинтересовался:
— Ты не мог бы продиктовать мне свой номер?
— Зачем?
— Чтобы мне не отлавливать тебя на кафедре, если возникнут вопросы с рабочей тетрадью.
— Ты мог бы просто потерпеть до лекции в субботу.
— Или дождаться, пока ты примешь мою заявку в друзья Вконтакте и переписать номер со страницы.
Ситуация явственно отдавала безумием. Илья прокрутил в голове те два раза, когда назначал пересдачу по телефону, припомнил оставленный старостам е-мэйл для связи. Подумал: «И что такого?» — и продиктовал. Наполеон записал, потом сверил, потом набрал, прислушиваясь к дребезжанию в брошенной на заднее сидение сумке. Пожал руку и вышел в сугроб.
Илья повернул ключ в замке зажигания, переключил заунывное «Color of the Night» на воспевающего свою версию свободы Калугина, повторил вслух явно риторическое: «И что такого?» — и отчалил домой.

Счет за комуслуги по-прежнему висел на холодильнике, грязная посуда в мойке не стала за день чище. Илья прошел в комнату, включил ноутбук, сунул перечень экзаменационных билетов Туриловой в ящик стола. Взгляд зацепился за фото Габи на полке книжного шкафа, всколыхнув старую обиду.
Телефон ожил, когда Илья разогревал в микроволновке вчерашнюю котлету. «При подстановке слишком большой переменной в третьем задании фигура выходит за границы сетки координат».
— Детский сад, — проворчал Илья.
«Изменить масштаб?» — не унималась трубка.
«Или лучше выполнить на отдельном листе?» — пришло, пока Илья проверял почту.
«Могу сделать чертеж зеленым, поверх четвертого задания», — высветилось спустя еще полчаса.
«Масштаб», — написал Илья и на всякий случай отключил вибрацию, укладываясь спать. Экран вспыхнул сразу, выдавая: «Спасибо». И следом без перерыва: «Спокойной ночи». Илья отвернулся к стене и провалился в сон. Ночью ему мерещилась Габи, гоняющая на игрушечной машинке между рядами серверов в административном корпусе университета Майами. Наполеон вжимался в пассажирское сидение, вооружившись циркулем, линейкой и набором карандашей, и вычерчивал маршрут в рабочей тетради — зеленым фломастером, поверх четвертого задания. А Илья бежал следом, и все никак не мог их догнать.
Он проснулся за минуту до будильника. Новых сообщений на телефоне не было, и Илья решил, что вчерашнюю эпопею с назойливым американцем можно считать завершенной. И, хотя себе бы он в подобном вряд ли признался, радости эта мысль не принесла.

tbc

[скрытный товарищ]

Песня из подборки Ильи - это "Убить свою мать" Калугина. Для понимания ее идеи и "во избежание кривотолков", нужно внимательно слушать прозаическое вступление, где дается разъяснение заглавного выражения.


Cкачать Убить свою мать бесплатно на pleer.com

Изначально трэк был выбран как нейтральный, русскоязычный с непонятным или неверно трактуемым без пояснений текстом. И уже в процессе автор осознал, что песню, наверное, стоило тащить в эпиграф - целиком, вместе с первой прозаической частью.

[River_S]

неплохое продолжение))) затягивает потихоньку))

мелкая блоха)

вы можете получить с пятнадцатого по двадцать тридцатое декабря

[fiona4]

Почему Андреевич-то, когда он Николаевич?

[Мойра*]

Т.е. Илья всего на год старше что ли? и тоже учится? или я не поняла?

[Nastix M. Scarhl]

Автор, это просто великолепно! Прочитала, и даже не заметила объема, хочется ещё и ещё!!
Назойливый и беспардонный Соло, это чистый восторг!
А саундтрек очень по-питерски глубокомысленен и неоднозначен, заставил переслушать три раза и хорошенько подумать над текстом и смыслом

[скрытный товарищ]

River_S, ну, если админ поправит на "тридцатое", то спасибо ему.

fiona4, потому что я честно посмотрела в титры ребута, и там отчества не было.

Мойра*, нет, Илья просто начал преподавать, когда учился на третьем курсе. У них разница где-то лет в пять, как и было сказано в первой части. Илья не учится, он работает на двух работах. В НИИ, инженером-проектировщиком, и в универе.

Nastix M. Scarhl, ох, спасибо! Ну хоть кто-то смог просто прочитать и порадоваться))))

а.

[Мойра*]

скрытный товарищ,

Илья не учится, он работает на двух работах. В НИИ, инженером-проектировщиком, и в универе.

Тыж мой зайчик!! *прижимает к трепетной груди пятого размера* Эх, тяжела и неказиста жизнь простого инженера .
И да , я тоже прочитала и порадовалась. Мне очень нравится. Просто вкуснющий текст.